Казахстан имеет серьезные виды на редкие металлы
01.03.07 // КАЗИНФОРМ
Высокотехнологичные производства развитых стран не дают шанса для "новичков", желающих войти в технологическую мировую элиту. Тем не менее, Казахстан заявляет об амбициозных планах по созданию конкурентоспособной экономики.
По мнению отечественных интеллектуалов-редкоземельщиков, продукция их отрасли может серьезно претендовать на одно из лидирующих мест в мировой экономике, которое позволит стране в короткие сроки завоевать серьезную нишу на мировом рынке. Речь идет о высокотехнологичном производстве "чистых" редких металлов, которые используются в авиакосмической, атомной, радиоэлектронной, энергетической и других сложных отраслях наиболее развитых стран мира.
Так распорядилась история, что на территории Казахстана, в частности Восточного его региона, почти полвека назад были созданы уникальные производства редкоземельного цикла, работающие в закрытом режиме. Единственным потребителем их продукции был оборонный комплекс СССР. К числу таких элитных производств относился и "Иртышский Химико-Металлургической завод" (ИХМЗ), продукция которого и по сей день является высокотехнологичной.
На предприятии тогда трудились свыше трех с половиной тысяч элитных инженерных кадров, прошедших жесткий отбор "почтового ящика".
ИХМЗ оказался в числе многих предприятий, прошедших все этапы экономического кризиса, а затем и многочисленных процессов "купли-продажи". Но благодаря группе инженеров-энтузиастов все-таки удалось сохранить уникальные технологии вместе со сложным оборудованием. И сегодня это предприятие, а вернее, его часть, производит ниобий с химической чистотой 99,96 единицы. Работающих осталось в 10 раз меньше, чем было. В планах заводчан – получение молибдена, вольфрама. Более того, сегодня здесь монтируются два прокатных стана, чтобы получать продукцию с более высокой добавленной стоимостью.
По словам директора по развитию и новым технологиям, члена правления АО "Иртышский Химико-Металлургический завод" Николая Земляного, наш регион - это стратегически важная промышленная площадка с концентрацией в радиусе 70 км от Усть-Каменогорска уникальных производств, таких как Ульбинский металлургический завод и ИХМЗ. "Поверьте, нигде больше такого нет в мире. Когда к нам приезжали американцы – у них был попросту шок. Такого "соцветия" даже они себе не могли позволить", - говорит Н.Земляной.
Совершенно очевидной становится и сама идея создания в регионе полноценного редкометального кластера. Главное, что здесь сосредоточены технологии мирового класса, и эту площадку надо бережно развивать.
В Советском Союзе никто ниобием не занимался, кроме нас. Есть завод в Эстонии, но он был переориентирован на переработку лома ниобия, а это упрощенная технологическая схема. Благодаря имеющимся классным технологиям, мы опробовали сейчас три технологии, и наш металл конкурентоспособен на мировом уровне. Продукция поставляется на мировой рынок, где пока мы на первой ступеньке.
Все мы без всяких иллюзий понимаем, что сырьевая направленность экономики, той же нефти, не имеет перспективы. Еще гениальный Менделеев сказал по этому поводу, что "топить печь удобнее ассигнациями". Он недалек от истины: нефть-это ценнейшее химическое сырье, но продавать сырую нефть - это одно, а если подвергнуть ее каким-то переделам – совершенно другое. Ведь каждый передел оставляет в стране дополнительные деньги. Именно эту идеологию надо буквально "насаждать" в стране.
Базовый фундамент для этого великолепный: сырьем мы обеспечены с избытком, причем многих видов. Осталось дать этому, как говорится, "ума" и привязать "базу" к высоким технологиям. Так что в Казахстане есть все "составляющие" для создания полноценного редкоземельного металлургического кластера, от фундаментальной науки до высокотехнологического продукта.
Смею заверить, что и фундаментальная наука страны имеет ряд серьезных наработок по сверхпроводниковой теме. К примеру, в Институте ядерной физики. Ученые института имеют очень серьезные "труды", с помощью которых можно уверенно создавать производство сверхпроводникового ниобия. Мы с ними работали очень плотно, но все уперлось в недостаток средств. Речь идет о четырех-пятистах тысячах долларов для того, чтобы провести серию экспериментов. Опыт сотрудничества у нас есть: под их нужды мы с успехом получили ниобиевый сплав, очень "чистый". Так что и в фундаментальной науке по сверхпроводникам есть поле для развития. Это только одно направление.
Удел Казахстана - уход в высокотехнологичное производство, используя богом данные недра и оставшиеся на его территории выверенные высокотехнологические переделы.
Конструкционный ниобий, которым мы занимаемся – это второй сектор, после гидрометаллургии, который реально может стать национальным прорывным проектом. Третий сектор – это все "хайтек-продукты" - электроника, электротехника и т.д. и т.п.
- Николай Григорьевич, каковы сферы применения ниобия и кто является вашим потребителем?
- Ниобий - стратегический металл. Мы работаем на внешнем рынке по приоритетам: наш ниобий покупают США, Германия, Китай, Индия.
- Индия?
- Да, Индия. Это очень динамично развивающаяся страна с точки зрения интеллектуального потенциала и я бы еще подумал, кто из двух стран – Индия или Китай – развивается более стремительно. Китайцы ушли в сферу потребительского производства, а индийцы работают очень "крепко мозгами" и фундаментальную науку, можете мне поверить, они "продвигают" с завидным успехом. Я могу ошибаться в точных цифрах, но выглядит это следующим образом: если русские выпускают "хайтек-продуктов" где-то на уровне 600 млн. долларов, то индийцы – на 12 миллиардов. Вот так.
Сфера использования ниобия самая разная, но порядка 60 процентов его во всем мире используется "оборонкой", где традиционно сосредоточены все самые передовые технологии. Японская экономика поглощает ниобий очень объемно. Сегодня спрос на редкие металлы объясняется отходом от энергоемких технологий.
В гражданской отрасли ниобий используются в качестве добавок к другим металлам, чтобы усилить их прочность: авиакосмической, атомной, нефтегазовой, радиоэлектронной, приборостроительной (тех же медицинских томографов). Очень широко применяется в атомной промышленности и энергетике. К примеру, под Парижем собираются строить термоядерный реактор, в создании которого принимают участие Франция, Япония, Германия, США, Россия и Южная Корея. Стоимость проекта порядка 12 млрд. долларов США. Русским отдали сверхпроводниковую тему для этого реактора.
Они для этого купили себе печь, такую же, как у нас, электронно-лучевую за 7 млн. долларов США, и приехали к нам посмотреть "что и как". Посмотрели и поняли, что кроме печки, надо еще столько необходимых затрат, усилий и многого другого, что им проще купить ниобий у нас. Мы выпускаем ниобий, который также используется для легирования и напыления. Частично занимаемся и электронным ниобием, который в порошковом виде используется в изготовлении высокоточных электролитических конденсаторов, а в сплаве – в промышленных сверхпроводниках и электронной отрасли. Эти проводники позволяют создавать малые по объему приборы, но с мощным магнитным потоком. А это и есть как раз сфера высоких технологий.
- Как отнеслись в мире к вашему появлению на рынке ниобия?
- Нас никто не ждал на этом рынке. Ведь СССР никогда не работал на внешнем рынке ниобия. Это был госрезерв. Россия сегодня почти не делает продукции подобного рода, и мы вынуждены были пойти на этот рынок, где нас не ждали. "Потолкались" мы там со своим ниобием очень крепко локтями. Поверьте, на ИХМЗ был действительно традиционно хороший ниобий и по большому счету он был как бы вне конкуренции. Сейчас это уже в мире поняли и дали нам свою нишу.
Да, сегодня мы находимся на этом рынке на первой ступеньке, наш ниобий покупают посредники с мировым именем и, не переупаковывая, отдают его непосредственно потребителю, где цена сразу подскакивает раза в полтора. И это не скрывается. Если у нас они покупают по 36-38 долларов, то продают за 80 долларов. Объясняется просто: надо поработать на рынке стабильно и предсказуемо не менее 5 лет, чтобы заработать это право.
- Где вы берете сырье?
- Поставщиком первоклассного сырья является Бразилия. Они порядка 90 процентов сырья ниобия в мире контролируют, вторые поставщики - Китай (по мере нашей необходимости), третьи - Россия. (Правда, их сырье неритмичное, не стабильное) и четвертые – УМЗ. Они получают танталовый концентрат, потому что им занимаются, а тантал без ниобия "не живет". После первого передела у них получается пятиокись ниобия, они ее доводят "до ума", отдают нам, мы плавим им ниобий и отдаем. В принципе, "городить" им ниобиевую цепочку передела – убыточно.
Бразильское сырье, несмотря на большой транспортный путь, для нас выгоднее по качеству, чем китайское. Имея мощную собственную сырьевую базу, бразильцы производят так называемый феррониобий – это сплав ниобия с железом. 2 тысячи тонн они продают по всему миру для получения высококачественных сталей. Не путайте с нашим ниобием. Это совершенно не наш сектор рынка, для нас это слишком простая технология.
- Николай Григорьевич, как собираетесь развиваться дальше? Будете увеличивать объемы?
- Зачем? Чтобы создавать самим себе "демпинг"? Нет, у нас другое видение этого процесса. Мы собираемся уйти в "глубину" и "ширину" передела, как я уже говорил. Производство конструкционного и электронного ниобия – это очень сложный технологический процесс. Температуры плавки металлов доходят до температуры поверхности Солнца – 6 тысяч градусов. Это лишь один из фактов, говорящий о сложности процесса и его трудоемкости. Понимая, что в Казахстане на сегодня нет разработанных месторождений ниобия, мы намерены идти в "ширину" редкоземельного передела, и не собираемся замыкаться только на ниобии. С успехом работаем с молибденом, титаном, вольфрамом и так далее. Хотелось бы "поработать" с титановой губкой титаномагниевого комбината, мы ведь можем произвести более глубокий передел до получения чистого титана, но наше предложение осталось без ответа.
Приоритетом мы выбрали молибден, потому как в Казахстане имеются хорошие месторождения молибдена. Его переработкой никто не занимается, а в лучшем случае его в виде концентрата отдают за рубеж. На своей площадке мы довели концентрат до промышленного продукта. Ценовая политика на молибденовом рынке сложилась благоприятной, и нас это устраивает. Сфера применения его, как вольфрама и других редких металлов, также обширна и высокотехнологична.
Мы ни в коем случае не собираемся "бросать" ниобий, – слишком много сил и крови потрачено на восстановление его производства. Но реалии таковы, что на 1 кг ниобия мы зарабатываем сейчас не больше 3-4 долларов США, а это, согласитесь, маловато. Чтобы сводить концы с концами (эксплуатация "штучного" оборудования стоит очень дорого, а мировой стандарт его 100-ой процентной амортизации – 7 лет), необходимо расширять ряд "ниобиевых продуктов". Если вот с этой прибылью посчитать амортизацию электронно-лучевой печи, стоимостью 6-7 млн. долларов, которые сейчас у нас стоят, то потребуется 134 года, чтобы отработать.
Поэтому мы уже год назад начали пробовать делать ниобиевые пластины, цена выше, чем за слитки. Немцы покупают их у нас с удовольствием. Эта пластина идет для магнетронного напыления (лопасти турбин самолетов и т.д.). Сейчас мы строим два прокатных стана и в апреле, согласно контракту, мы должны уже "катать" ниобий. Таким образом, наряду со слитками, будем выпускать из ниобия пластины, полосы, листы, прутки.
Параллельно занимаемся молибденом, титановыми сплавами и другими наработками.
- Углубление процесса и переход на выпуск продукции с высокой добавленной стоимостью все-таки подразумевает дополнительные финансовые вложения? Как мне известно, ваше производство восстанавливалось с работы по толлингу?
- В переходный исторический период 90-х годов прошлого столетия завод был продан за 240 тысяч долларов США. Это грустно с учетом того, столько стоит один вакуумный насос нашей электронно-лучевой печи. Новые владельцы были заинтересованы не в развитии производства, а в выгоде, и поверьте, нам стоило колоссальных усилий сохранить оборудование. Производство было запущено благодаря "голому" энтузиазму небольшой группы специалистов.
Да, первые два года завод работал по толлингу – сырье поставлял один американский бизнесмен, оно перерабатывалось до готового продукта и опять отдавалось ему. Деньги завод получал только за плавку, ну а затратные средства на нее и все сопутствующие необходимые материалы, стали "оседать" у владельцев завода. Производство остановилось.
После дальнейших продаж, когда уже и само имущество завода стало мертвым ломом даже для банка-кредитора – мы "сложились" своим имуществом и купили завод, вместе с долгами и кредитными обязательствами. Производство было восстановлено, но чтобы развиваться - необходимо было найти дополнительные средства.
Летом 2005 года мы смогли заинтересовать своим производством Инвестиционный Фонд Казахстана, а уже в апреле 2006 года получили реальные деньги на развитие производства. Кроме двух прокатных станов закуплены аналитические немецкие приборы для отслеживания качества продукции и еще ряд оборудования.
Сегодня на заводе работают 12 электронно-лучевых печей, стоимостью от 5 до 12 млн. долларов США каждая, где рабочий режим вакуума 4-5-й степеней поддерживается серьезной электроникой. В мире их производят единичными экземплярами, стоимость только одного аналитического прибора доходит до полумиллиона долларов. Так что заработать на инвестициях почти невозможно, а вот вложение средств – надежное. Еще три печки "доводим" до рабочего состояния.
Сейчас у нас третий уровень инвестиций. В нашем бизнес-плане предусмотрено тесное взаимодействие маркетинга, производства и науки. В качестве пилотных проектов на нашей площадке отрабатывается 16 различных тем.
Вместе с тем предпринимаем шаги, чтобы иметь свое месторождение, тем самым будем более самостоятельными.
Возможность создания редкоземельного кластера с участием ИХМЗ, УМЗ и государства позволит нашей стране развивать не только новую металлургию, на основе редкометалльных легирующих добавок, но и целый спектр новых конкурентных производств.
|
Infogeo.ru